Каждый человек призван к тому, чтобы стать Христом, помазанником Божиим, носителем благодати Божией, Богоносцем и Христоносцем, и совершается это не силою человеческой, а силою Божией, которая подается человеку в святом Причащении. Поэтому каждый ученик Христов устремляется к Чаше постоянно. Это средоточие всей его жизни, без этого он не мыслит своего существования, это цель и смысл всего его бытия. Если же этого стремления нет, значит, он просто не христианин, и это очень печально. А если человек не имеет такой любви ко Христу и все же причащается Святых Христовых Таин, то это еще и опасно, потому что он не благодать Божию воспринимает, а сжигает свою душу. Если ты не встал на путь умовения ног другому, на путь смирения, на путь достижения любви, если ты живешь обычной мирской жизнью, как прочие человецы живут, а хочешь причащаться – тогда, значит, ты просто не понимаешь, что такое причастие. А тот, кто не понимает, чего он причащается, тот в суд себе ест и пьет, как сказал апостол. От этого многие внезапной смертью умирают и часто и сильно болеют.
Почему так? Неужели Бог – это зло? Почему, прикоснувшись к Богу, можно умереть или тяжело заболеть? Дело вот в чем. В Церкви издавна установлен благодатный обычай перед каждым причащением исповедоваться, очищать свою душу. В таинстве покаяния человек отделяет себя от греха. Глядя на себя в зеркало евангельское, он всматривается в свою душу и видит, в чем его недостаток по сравнению с тем, чего требует от него Господь, и свидетельствует перед Церковью в лице священника: я недостаточно еще управил жизнь свою в Царствие Небесное, я согрешил вот этим и этим, и я прошу тебя: прости мне, так как ты имеешь власть разрешать грехи, разреши мне этот грех для того, чтобы я имел возможность его преодолеть; я хочу приобщиться ко Христу, потому что только Он Спаситель, без Него я спастись не могу, Он для того и в мир пришел, чтобы меня спасти; я, как кровоточивая, пусть и не имевшая права касаться никого, хочу все-таки прикоснуться к Нему, потому что я хоть и сознаю себя нечистым, но я жажду этой чистоты.
И когда человек вот так отделяет себя от греха, благодать Божия, которая подается ему в таинстве покаяния и в причастии, весь этот грех сжигает, потому что Бог есть огонь, сжигающий всякую нечистоту. А если человек не кается в грехах, не борется с собой, а продолжает свою обычную, греховную жизнь, живя так, как живут прочие люди, не стремящиеся к Царствию Небесному, тогда все это остается в его душе – и огонь, который призывается попалить его грехи, сжигает их там, внутри. Есть даже такое понятие: сожженная совесть. Поэтому страшно причащаться без покаяния, без желания сегодня же исправить свою жизнь в том, в чем ты осознал; безумно, слепо, во что бы то ни стало причаститься неизвестно чего, чего ты даже не понимаешь; причаститься только потому, что Великий Четверг, потому что Пасха, потому что день рождения, потому что именины или там еще что-нибудь.
И если священник иногда отлучает – что сейчас бывает редко – от причастия, это не оттого, что он злой или жадный. Нет, Чаша эта не принадлежит священнику, хотя он и является хранителем таинств Христовых. Священник не может причащать человека, явно согрешающего смертными грехами, потому что жалеет его и не хочет, чтобы огонь небесный сжег его на месте. Поэтому он старается увещевать этого человека, остановить его в грехе, заставить одуматься – и только тогда иметь дерзновение приобщиться Святых Христовых Таин, хотя, конечно, все этого недостойны, даже сам Василий Великий о себе так говорил. И тогда благодать, которую человек получит в таинстве, подаст ему силу, чтобы сделать следующий шаг навстречу к Богу, потому что сам себя очистить он не может.
Мы очищаемся от грехов Кровью Христовой, и ничем иным. Поэтому отношение человека к причастию – это отношение его и ко Христу, и к Евангелию, и к заповедям, и к Царствию Небесному. Это есть некий камень, на котором человек выправляет свое благочестие. И по тому, как он готовится к причастию, по тому, как часто он желает причащаться, по тому, как он к этому относится, по тому, что с ним происходит после причастия, можно совершенно определенно сказать, насколько он ко Христу близок или далек от Него. И совершенно понятно, что формальное причастие ничего не дает. Напоминание всем нам – Иуда, который причастился, и в него вошел сатана, потому что он, имея в душе намерение предать, все-таки дерзнул приобщиться Таин Христовых. Поэтому любой из нас, кто подходит к Чаше, не имея намерения исправить свою жизнь в том грехе, который он осознал, в том, в чем она не соответствует евангельскому призыву, «суд себе яст и пиет» и является иудой, предающим Христа.
Прот. Димитрий Смирнов